Интервю

Перепечатан с записи.

Все права сохранены

Но лично меня интересует как ты попал, это, где вырос? Таджикистане ты говорил?

Не, я вырос на Украине.

На Украине. Где именно?

Я вырос в Ровенской области, Острожский район, деревня, село Хоров.

Ага, это очень,

Острожский район, это там где первые книги печатались, русские книги.

Да, да, да.

А я собираюсь летом поехать туда.

Да вы что?

Вы обязательно должны заехать в мою деревню. Там есть церковь.

Но мы вместе едем.

Зачем, у нас восьмиместная машина.

Там есть церковь. Я люблю очень, я люблю свою церковь, я очень люблю это, и тех людей

и когда мои родители жили. Я очень благодарен Богу за мой родителей что они все-таки привели меня к Богу, потому что это их заслуги, это их заслуги.

Вот. И так как я уже сказал, да что никогда в моем сердце, я не помню ни с детства ни потом никогда не было сомнения, что есть ли Бог или нет. Я был уверен, что есть Бог. Видите, и у меня всегда был страх перед Богом, вот, что Он все видит.

Иногда я такие молитвы совершал, помню, да, в слезах, плача. Это говорит о том, что, что мое сердце оно глубоко веровал в существовании Бога, Богу.

Я, жили мы конечно очень бедно. Мы жили в деревне Розваж.

У нас никогда не было в доме пол, пола, это было земля, да. Никогда, мы спали на матрацах, вот таких, их не было, было только матрацы соломенные, или сено туда, знаете, сено туда

"Да знаю.

Сено туда, знаете.

Никогда у нас не было в доме не было воды, как сейчас, потому что колодец был на улице. Он и сейчас стоит колодец, как Вифлеем, знаете, когда то Давид хотел попиться

"Да так всегда было.

Поэтому такая жизнь как бы жизнь трудная была, но она очень дорога эта жизнь, понимаете, потому что когда человек испытывает какие-то трудности, проблемы, то у жизни ему приходится легче переносить все трудности, знаете.

Те которые уже, допустим, сейчас условия таких уже нету, трудности ему таких уже нету, и поэтому ему легко проходить это все.

"Да, да.

"А тогда было труднее, и надеялись на Господа. В нашей деревне почты не было верующих, почти. Вот, было только наша семья и рядом стоял дом, была одна женщина и так еще может в деревне там

по одному человеку, все, а церкви не было. И поэтому…

"Приветствую

" Мир брату возлюбленному

И это, и церкви не было у нас, и мы ходили пешком в другую церковь, это три километра где-то, там Хоров, где вот Хоров там рядом была церковь. Да.

Ходили пешком туда и эти все такие моменты они остались в сердце как печать.

Знаете,

"Да, да,

когда, допустим служения праздничные там в три часа ночи, родители идут пешком и тебя ведут за руку, знаете, и когда это, как это ну было, ну, приятно, приятно, и когда приходишь…

"Знаешь, я в семидесятых годах был на таких же мероприятиях на Украине.

"Ага, да, да.

Я помню, когда в детстве собирались в на молитвы и я помню когда, через одного пророка маме было сказано - значит, пророк идет, каждому, да маме было сказано: "Мара, Мара". Знаете, и сразу не знали, что это такое, а пастор знал слово Божие хорошо, оно говорит, написано: Ноемынь, говорит, не называете меня Ноемынью, а называете меня Марою, потому что я испытала много скорби. И маме так было открыто, что она испытает много скорби, многие скорби.

И она действительно очень испытывала многие скорби, особенно за меня, как за старшего сына, потому что я был в деревне первый человек, который не принял присяги в армию

Раньше …….. и отец тоже принимали присягу как бы не считали, что это грех, знаете, я когда вырос и я понял, что это грех и у меня были такие друзья которые все-таки имели мы

одно понятие в этом, в этом направлении. И когда меня, значит, я закончил училище, железнодорожное училище, город Столбунов и два года меня направили в Ташкент

Вот так я попал туда, в Ташкент.

Меня направили туда отрабатывать, знаете. Я попал в Ташкент.

Я очень полюбил эту страну, очень полюбил эту страну и когда я уезжал, значит, с училища, с группой, эта была группа, знаете, целая группа. Целый вагон почты у нас был наших студентов, или полвагона, я уже сейчас не помню, но я помню, что я лежал на третьей полке. Я туда залез.

И три дня, в Ташкент ехать, 54 часа как я помню, мы, я свидетельствовал о Боге всем

и мое купе было забито полностью, а мне места не было и я оттуда, с третьего этажа, да

настолько вот мы проводили такие служения и дискуссии, знаете,

потому что мой мастер Сердинский, да забыл как его - Владимир, да он говорит: Ну Валерий, ты туда уедешь, там уже не будет твоих братьев, там, знаете. И мне было это не так очень приятно, потому что я не знал, куда я еду и что эта за страна, и у меня ни одного адреса не было. Знаете, ни одного адреса. И мне хочется вот вам сказать интересный, интересный случай. Когда я приехал туда как бы получается в субботу мы приехали нам, нас поселили в купейных вагонах на железнодорожной станции Ташкента. Ну и мне дали купе как квартира, купе, мое купе, значит, и я утром уже, значит, встал, думал: я помолюсь и я пойду искать верующих, знаете. Я закрыл защелку вот здесь, как на этом купе, знаете купе, да?

"Знаю.

И приклонился и молюсь, а двери раз и открылись. Ребята увидели, что я молюсь, опять закрыли, собрали побольше ребят, и опять открыли, дважды - это очень важно - знаете, дважды открыли, а я молюсь. Они так похихикали и посмеялись, значит, и ушли. А я, очень, помолился и закрыл купе и ушел и спрашивал людей: Где тут верующие?

Ташкент город же большой

"Вы были в Ташкенте?

"Нет.

"А не были.

Ну, и так я шел по улице. Вы не знаете, где тут верующие? Нет, не знаем.

Вы не знаете?

Нет.

Иду дальше, а одна женщина говорит: вот православный священник тут есть.

Где он живет?

Вот там. И я к нему зашел сказал, как и как и откуда.

Я к нему зашел, я ему говорю: Хочу верующих разыскать. И он говорит: я тебе дам, скажу где молитвенный дом баптистов. Да. И он показал мне тезиковый базар, езжай туда и там есть молитвенный дом баптистов

Я приехал, мне было всего, может быть где-то лет ну, семнадцать-восемнадцать (17-18) вот так мне был. Можно и точно сказать, но хочу сейчас подсчитывать.

Я пришел в этот же вечер, пришел на собрание баптистов.

Они, собрание по моему начиналось в шесть часов.

Ну, если бы у меня было столько опыта тогда, как сейчас, хотя это мало вероятно, что у кого-то есть, я бы так не поступил бы, да, а меня баптисты хорошо приняли, знаете, очень молодежь сразу, ура, откуда, что, а мне то хочется к своим, пятидесятникам. Я не знаю, и я потом с ними так в кругу, я говорю, слушайте, а вы не знаете, где тут пятидесятники?

Они так сразу, знаете, раз, сразу

Но они молодцы. Вот эта женщина, отведи его, возле тебя живет пятидесятница Валентина, сестра. Отведи его.

И она в тот же вечер приводит меня туда и там собрание. Получается, что в один день я нашел верующих.

Но это не так важно. Важно другое, важно другое. Я вот пришел, они по домам собирались.

оценил как бы каждого, как каждого человека запомнил зрительно - раз, раз, раз - думаю, и сразу после собрания мы пошли уже с новыми друзьями, со своими на молитву к будущему моему другу, через которого я испытал тяжелое испытание, знаете, да. Он был за меня намного старше, я думаю что на лет десять.

Мы пришли в старый город, его комнату, дом его узбекский такой стоял, да, и пришли и начали молиться и вот он видит видение, что я в купе, значит, комнатка такая, и говорит, молюсь, и один раз двери открылись и закрылись. Второй раз двери открылись - а я никому ничего не говорил - и закрылись, и ангел, говорит, то есть голуб прилетел, и сел мне сюда, знать.

Я говорю, не понимаю, ну вот на этого брата было такое видение. Я тогда, знаете, мне так было, знаете, как в молодости, когда ты почувствуешь, с тобой Бог который тебя ведет, знаете, еще не было не опыта, ничего, я им взял и рассказал, я, говорю, был вот что у меня, это видение у меня, это видение истинное видение.

Я брат Осмо, я их так полюбил, эту церковь, этих друзей что наверно я в жизни никогда не так чувствовал такого переживания, такой любви, вот, понимаете, это было молодость,

и Бог меня через это меня сильно испытал. Знаете, через моих друзей

Я когда приехал с отпуска, вот с Украины я, я шел по железнодорожному вокзалу у меня дрожали ноги и все тело. Я знал, что я сейчас встречу моих друзей. Вы можете представить, вот такая этот

"Ухм

Я думаю, откуда все, такая любовь, это, в сердце. И там были люди старше меня, значит, братья старше, и вот так я их полюбил.

И вот однажды, через этого же, который видел видения, увидел он видение одно. Да, я прихожу на собрание, смотрю, не могу ничего понять. Уходят люди. Еще не началось собрание уже люди уходят. Один ушел, второй ушел, третий. Все ушли. Осталась одна хозяйка, Эсфир Берлизева, такая. Была, она сюда тоже была приехала. Я не могу понять, думая, что же такой?

И она говорит: "Валерий, можно с тобой говорить?"

Я говорю, можно, конечно, а что это такое?

Как они могли тебя туда затянуть, говорит?

Я говорю: "А кто?

"Власть.

Понимаете и говорит: Было открыто, что ты предатель, что ты приехал сюда, тебя сослал КГБ и вот брат этот видел видение, что я в черной одежде, прилетаю там. В Ташкенте есть такой городок Чикар, называется, и там я жил. И вот прилетает.

Ох, как я плакал. Я, вот, зашел в ванную у нее же упал и так я плакал, думаю: Господи, Вот это да. Вот это что не ожидал в жизни, знаете, что не ожидал, то я это и это.

Я ушел оттуда, еду трамваем, плачу, молюсь, думаю: Господи, за что мне такое, да? Но Бог мне дал выстоять, знаете, вот я устоял, то есть, сам Господь мне дал такое, как сказать, ну,

утвердил мою веру. Ни родителей нет, и теперь ни друзей нету, и не одного человека нету, а я один понимаешь, я один. И мало того, что он видел видение, а сатана вот что сделал. Через дочь служителя, вызывает она меня к себе тоже и она говорит:

"Вы понимаете хорошо, что я говорю.

"Да

Она была больная, я ее уважал, она такая была, ответственная. Она старше была немножко, ответственная, ну, авторитетная личность, знаете. Она говорит: Передайте Валерию чтобы он ко мне приехал. Ну, я думаю, может проведает ее, она болеет. Я приезжаю, она говорит:

"Валерии, расскажи о своей жизни. Ну так вот, расскажи.

Ну, я начал рассказывать, с детства, там как где что собрание, учился где, как сюда попал, знаете.

Она говорит: Ну не знаю брат Валерий, на знаю, но вот такой сон видела, что мы идем, вся молодежь идет, идет, через лес идем и ты

А мы тебе так с любовью, все, а ты вот все такой, все так знаешь, как том мучишься душой своею, а потом остановился, сказал: Все, я не могу. Простите меня говорит, вы меня приняли как христианина, но вы не знаете что я предатель

Я, я говорю: Но нет Наташа, не знаю откуда у тебя такие сны, говорю, но я от этого свободен.

Трижды Сатана подкреплял ложное откровение

Я приехал своим очень хорошим друзьям вот там в центре города. Да. Приехал

Там жил мой друг, очень хороший Вениамин Боченко и две ее сестры и мама.

Я очень часто туда, значит, с ними там был в месте, это были мои самые близкие друзья.

И я, значит, пришел, они меня приняли, значит, и я сижу там и что-то с ними говорю, и вдруг открываются - я тут с часу просидел - и вдруг открываются двери и заходит Вениамин, сын ихний, с такими глазами когда меня увидел и говорит: Мама, Валерий давно здесь?

Говорит: Час уже, где-то.

И он говорит: Если бы его сейчас не было, меня бы никто не убедил, что он не предатель.

А почему?

Ну вот, говорит: Выхожу с трамвая, смотрю, впереди меня Валерий идет, я

- Ухм

Да. Идет Валерий.

"Валерии!

И что я Валерия не знаю? Валерий, Валерина брюки, Валерина куртка, Валерина шапка.

Я ходил в военных брюках, да, остались с армии по моему, я там уже не, черная куртка и шлейковая шапка

И я крикнул "Валерий", он говорит, не реагирует. А расстояние может метров двадцать (20) между нами. Я свистнул, говорит, - тоже нет - и переходит через дорогу. Через дорогу. Там же трамвай, и машины, все. Он, говорит, он перешел, а я хотел перейти, тут помешали машины, я думаю я догоню его, а он тоже перешел а тут полиция рядом. И он ко мне мигает, там может еще осталось метров может десять - пятнадцать и я раз зашел в полицию, зашел вовнутрь, да.

Да, да.

Видите, как оно в жизни бывает.

А после этого разрешилась эта проблема?

Разрешилась она постепенно, может кто-то и до сих пор так думал, я не знаю. Но потом когда пришел с армии уже, да это было до армии. Я пришел с армии, все же видят, что это ложь, я же верующий, и мы с этим братом лежим вместе у них же, у этих Боченковых, спим на кровати, ночевали там.

Я говорю: Боря, скажи мне что же это произошло все-таки? Он говорит:

Я и сам переживал. Я не знаю. Я молился, мне было сказано,

"Это было дано ему для испытания. Но я не верю, потому что, ну, может это было допущено, да, но чтобы откровения были конкретно, ну это от Бога уже не могут такие откровения быть, знаете, ложные откровения от Бога не могут быть. Сатана может поработать в этом.

Да.

Ну там..

Проповедник Валерий - фамилия ?

Этого брата? Борис Берлизев.

Борис Берлизев.

Ага, главный, что он был и остается моим хорошим другом. Он сейчас в Америке живет. У него большая семья. Я на них не обиделся, знаете, я не обиделся. Я был молод тогда, я знал что это нужно пережить, и это, мы остаемся хорошими друзьями. Когда я приезжаю, мы собираемся, нам кажется что мы опять в Ташкенте, знаете. Такая у нас осталась дружба. Вот. Да ну вот такое пришлось пережить.

Знаешь, эту тактику те органы использовали не только против тебя.

Я потом когда-нибудь, расскажу больше.

Я согласен, потому что когда здесь была эмиграция, знайте, и друг, ну брат, верующий, который был ответственный за эмиграцию, попросил меня чтобы я его сопровождал в Москву, знаете. Я с ним был в Москве, мы были в ЦК партии, мы были в Президиуме Верховного совета, мы были в Министерстве Иностранных дел, то есть, прошли все эти инстанции, значит,

Пока мы приехали сюда уже КГБ был у меня дома. Да, КГБ. И они вызвали меня, тогда, и я понял, как они работают в этом плане. Вот он сидит, вот он 2 часа как меня держал у себя в кабинете

Он говорит: Я тебе предлагаю тебе на нас работать, он говорит, а я говорю, а перед этим он сказал что Ты знаешь, сколько у нас предателей есть, которые на нас работают и одного человека он назвал, когда проповедует, то ноги у него, это, как-то прыгают. Я сразу как бы обратил внимание кто это. Я понял, у нас был один человек, который на месте не стоял, а так немножко так, знаете, но я ему все равно не верю, что он на них работал, я не могу эту поверить, и это, и вот он говорит, у нас есть работники которые на нас работают у вас. И потом, после всего этого он говорит, что работает и на нас.

И мне как-то дал Господь мудрости. Я говорю: Не могу понять зачем вам столько предателей? Вы же говорите, что у вас есть столько предателей, зачем я еще вам. Работайте с теми, которые у вас есть. Я его завел в тупик что он даже вышел из себя, что он сказал:

"Ты все равно будешь за нас работать.

Я говорю: "Почему? Каким образом?

"А мы, говорит, так сделаем, что ты будешь на нас работать

Я говорю: "Как вы это так можете сделать?

Я, говорит, один раз приду домой, второй раз я приду к тебе домой, приглашу тебя сюда, а потом скажу, что ты на нас работаешь и люди поверят, тебе никуда, ты никуда не денешься. Он мне так говорит. Так, давай, назначаем когда я тебе приду. Можно к тебе прийти?

Я говорю: Можно. Только скажите, когда.

Он говорит: Зачем?

Я, говорю, я приглашу у пастора церкви. Я тогда не был пастором.

А зачем его приглашать?

Я говорю, Я еще молод, я еще всего не понимаю. Я с вами, трудно мне говорить, а пастор хороший брат у нас, с ним легче.

Да, да, говорит ..

И так он и не пришел, приходил сюда, много мы общались как сказать, и потом он внезапно умер. Я как раз был в больнице. Я только хочу сказать очень наши некоторые люди на это дело клюнули в том плане, что подружились с ним настоящей дружбой. Знаете? Я просто был удивлен. Приглашали его домой, шашлики, там все, в церкви говорят: вот этот человек, это говорит, душа человека.

А я был тогда молод, я говорю, странно, вообще, мне очень странно. Такая дружба для меня не подходит. Ну, мы можем, на каком-то уровне общаться, когда меня вызывают, когда меня просят, да.

Один из кэгэбистов остался еще здесь в городе сейчас. Алма Элмерович, финн наверно тоже он. Потому что он жил в Финляндии после этого, потом приехал сюда. Мы с ним долго не встречались, но он был лояльным, он, то что он переписывал, штрафовал, это все нормально, да. Но я потом узнал почему он к нам относился лояльно, потому что в детстве он чуть не умер, а мать его верующая и церковь за него молилась и Бог его исцелил. Поэтому он такой был, знаете. А я этого раньше не знал. И когда все уехали в Америку, прошел пару лет, я был на одном магазине, раз кто-то за руку. Я смотрю, он. Можно с вами поговорить? Я, говорю, конечно.

Мы вышли. Он говорит, знаешь, я сейчас живу в Пярну. Я изменил свое отношение к верующим.

Я говорю: Не верю. Я говорю: Вы изменили, потому что власть сейчас поменялась, а если власть опять поменяется обратно, вы опять будете нас гонять как и раньше гоняли.

Нет, нет, нет, говорит, нет.

Слава Богу, что нет.

Так что много таких есть.

"Ты выбил из Ташкента, ну когда?

"И вот я там жил до 78-го года.

"До 78-го года.

С 72-го года, с семьдесят второго года, значит, я поехал туда, в 72-ом году, а в 76-ом, по моему - нет, 74-ом я уже немножко не помню, да, я призывался в армию оттуда. И я сразу же в военкомате отказался от присяги, в военкомате, да, но они люди то разумные, знаете, а им не хочется на местном уровне там ихнем заниматься этими делами и они говорят окей, окей, говорят, это потом с тобой будут там, и они меня направили в Москву.

я не буду принимать присяги потому что мое религиозное убеждение об этом, значит, ну я убежден на основании там таких мест "не клянись", да, я говорю, вы оружия изучаете. И оно предназначено, меня вы учите, что оружие предназначено для уничтожения живой силы противника, а я же человек верующий. Как я могу убивать людей если я не имею, да, поэтому я отказываюсь от это.

Ну и конечно это был конечно бунт там очень сильный, да, меня с учебки перевезли в Москву, да, и начали уголовное дело подготавливать,

да, и очень много я там, конечно, пережил интересного. Я один был в части верующий, такое редко бывает, знаете, потому что когда объявили о том, что вот этот солдат, вот этот солдат отказался от присяги, я сидел класс, там такой был, я сидел там, что-то делал, то много солдат приходило и просто хотели посмотреть кто это такой, что он, значит, сумел против этой системы сей, так сказать, или там на своих убеждениях заявить это, знаете. Им было очень интересно, да, и никто из солдат не унизал, знать, никогда, никто. Наоборот я так заметил, что они очень меня уважали, очень уважали.

И у меня было два командира, один был командир, мой командир непосредственный командир, лейтенант начальник взвода, да рота наверно, я уже не помню, у него отец работал в ЦК партии, он закончил высшее московское училище имени Баумана. Он был предатель мой, он, знаете, такой был человек лукавый и он подойдет тебе, выпытает, а я опыта такого не имел, и что надо скрыть, что нет. Что имел в сердце я и говорил, знайте, да. А вот не всегда с такими людьми надо быть откровенным, ну. У меня была книга, блокнот, где я там записывал места Священного Писания, и то через каждый лист, там слово, там полслова, так чтобы хоть немножко читать Божие слово, потому что тогда был запрет. И я, говорит, а где ты питаешь твою душу, как он говорит?

Но у меня есть, вот, показал ему.

Так с Москвы "с бригады", Бригада - это, это центр, там считался центр военный - как, как министерство как так считали, приехал полковник с КГБ, понимаешь? Это, как Давид говорил, "что ты гоняешь за блохой" знаете, Саулу. Так, так вот, и со мной. И он со мной провел беседу, я как сейчас как его помню, он на меня кричал, он на меня орал, он такие нецензурные слова говорил, потом забрал у меня все и этот блокнот забрал, все забрал

Но другой у меня командир был, Раздобреев Константин, лейтенант, это был с Караганды. Он мне все предавал что там у них делается. Знаете, так Господь делал. И он ко мне первый пришел, сказал, Валера, тебя будут судить по 249-ой статье, тогда 249-ая статья была. Я говорю, я сам знаю, что будут судить, но Бог так может сделать, что не будут судить.

Он говорит: Бог так не может сделать.

Я говорю: Почему?

Все уже идет к тому, что это.

Я знаю, я и сам знаю что, но я к этому готовлюсь, но я говорю вам о Боге мое, которому я служу, что Он силен это сделать.

Не может Бог это сделать, он так говорить.

И был такой случай. Конечно командование для меня, вот, как для молодого солдата были некоторые вещи непонятны. Я их потом только уразумел. Был замполит, майор один, который меня сначала, вот, хотел добром склонить, знаете?

Мы для тебя все сделать. Мы тебя выучим. Ты будешь вот тут-тут работать, ты даже будешь возить начальника части. Но ты должен отказать от этого дела, ты что, мы тебе все. Потом, когда он увидел мою твердость, он меня начал очень сильно клеймить перед всеми солдатами, знаете, перед всеми солдатами, да. Но один случай немножко как бы, знаете, не то, что приостановил, да, а, ну такое чудо

И когда я так искренно помолился мгновенно я поднимаюсь, мгновенно, то есть я встал, у меня ничего не болит, я давай физкультуру делать - раз, раз, не болит, не болит, это прошло -

Я говорю: товарищ майор! Зачем мне эта статья, Я, говорю, верю в живого Бога, который вот сейчас отнесли меня на руках больного. Я к нему обратился и он меня исцелил. Этому Богу я служу. Понимаете, мне не надо ваша статья.

Он ничего не сказал, вот знаешь. Видно тоже где-то было это.

Он говорит: Ничего там нету.

Вот это ему сказал и он, выходит моя очередь, знай, моя очередь туда залазить. А все остальные стоят. И я, значит, взял этот лом, в обратную сторону немножко подолбал, и потом надо подолбать, надо выкидывать эту землю, знаете, и потом повернулся в сторону мраморной плиты этой и я несколько ударов только сделал, знаете, и как дал и оттуда огонь, шум и огонь такой, знаете, и потом через 150 метров взрыв, и здесь взрыв произ.., нет, сначала здесь взрыв, потом через 150 метров в земле тоже взрыв произошел.

Я говорю: то что вы отвергаете Бога, это, говорю, мне понятно. В Библии написано:

Безумец сказал в сердце своем Бога нет. С этим делом понятно и он остановился на этом, ну все равно, знаете, меня ненавидел.

И когда он прибежал, и меня увидел, ага, он прибежал и спросил:

"Кто?

"Ярощук

Давай голову опустил говорит:

"Ты в рубашке родился!

А тут же люди, все солдаты, все, всё начальство

Я говорю: Нет, товарищ капитан. Иисус, которому я молился утром, чтоб он меня хранил, он меня сохранил здесь, потому что лом, вот такой конец сантиметров двадцать белый был. Знаете, это же, это же шесть тысяч (6000) вольт, шесть тысяч вольт переменного тока

Постоянный ток, то еще там какая-то надежда может быть, немножко.

Переменный ток - никакой надежды нету. Там горишь сразу, знаете, все, знаете. Вот таким путем меня Господь, это Господь меня спас тогда.

И потом, когда уже подготовили, а следователя, почему моя мама сильно пережила за меня, следователь, капитан отправили в деревню где я жил и где я учился. Везде он прошел по моим следам, знаете, школа, деревня, училище, везде он там все как сказать, записывал, да. Когда он приехал в деревню, то все жители деревни восстали настолько - выгнать, выселить родителей из деревни, все за это. Первый человек отказался от присяги, такой позор для деревни как бы, знаете.

А мама работала моя бухгалтером-учетчиком. Бухгалтер-учетчик, в деревне уже в колхозе. Она была очень грамотным человеком, Она окончила школу с золотой медалью, но была верующей тоже с детства, и не дали ей этой медали. Поэтому она для деревни и для людей много сделала добра, знаете, потому что она старалась всегда выделить зарплаты так, что хоть немного людям хватало. Она когда-то мне рассказывала, как она все это делала, все эти норма она знала наизусть, и моя вся, все мое детство прошло и весь сон мой, под звуки вот этих счет, знаете.

Щук-щук, знаете. Когда я и не проснусь, мама сидит и вот так считает щук-щук, щук-щук, щук-щук. Опять проснусь в три часа ночи мама опять, то есть очень были такие напряженные. И потом, когда люди восстали, мама сильно пережила и отец тоже да, вот, но как-то Господь всё усмирил.

И меня до суда, значит, нужно было последнее заключение, заключение, медицинское заключение, то есть комиссия. И меня направили на комиссию с одним прапорщиком. И когда я приехал в больницу московскую и начал ходить по кабинетам проверять там хирург, допустим, терапевт, все это дело проверяли да, всех врачей. Но они смотрят, что привлекается к уголовной ответственности на, по какой то статье, да

И они говорят: Что здесь стоит, как это?

Я говорю: Я отказался от присяги.

"Как от присяги?

В каждом кабинете была остановка где-то в минимум на полчаса, знаете, потому что сбегались люди и медсестры и врачи и я помню мне один врач говорил: Сынок, они же там сгноят, ты не знаешь куда идешь. Одна говорила: "А скажи, пожалуйста, у тебя девушка есть?

Я говорю: нет.

Ха, то все понятно, говорит. Вот, если бы ты любился, то ты забыл про своего Бога, говорит, она бы тебя вела бы сразу.

Я говорю, Ну, вы ошибаетесь, Вы ошибаетесь. Такого не может быть в моем сердце.

И так вот я с кабинета в кабинет, с кабинета, а потом к психиатру, знаете. Она так взяла документы:

"Что это такое?

Я говорю: "Ну привлекаюсь к уголовной ответственности.

"Так ты ненормальный человек.

Я говорю: "Почему?

"В наше время отказаться нашему государству от присяги. Ты больной!

Я говорю: Нет, я не больной .

"На обследование, психиатру.

Сразу.

Я не знал, что в этом была воля Божия. Я думал: Ну сейчас психиатр меня примет, знаете, и видишь, я не больной и все. И сражу направили меня в больницу имени Кащенко; три тысячи шестьсот человек там, больных, закрытый город в Москве, городок такая больница. Мы приехали туда, я документы дал там, это, прапорщик, все.

Дал документы. Они говорят:

"Раздевайся!

"Передевайся!

Я говорю, Как передеваться? А сам смотрю, на двери, уже, а ручек нету у дверях. Выбежать уже нельзя. Я так, Осмо, я так пережил это. Как так, что я, понимайте, молод, молод. Я еще неопытный был, как так меня туда оставлять, да еще в психбольнице, и убежать никак нельзя, а прапорщику сказали: "Уходи. Он будет на обследовании здесь.

Благо только что Бог подослал ко мне одну женщину, которая сказала: Валерий, не переживай, здесь полежишь и тебя отправим домой. Она мне так сказала, я думаю, а я говорю, а как тому ешь, я же не больной человек.

Ничего очень не сказал. Ничего, знаете. И сразу переодели. Приезжает два таких здоровых мужика, знать, меня в это, воронок больничный и поселили меня к буйным, которые лежат по пятнадцать (15) лет, Осмо.

Старое здание, довоенное еще как тюрьма. Я как туда пришел, и у меня такой внутренний протест. Внутренний протест. Знаете. Как так? Думаю, что же делать. Я же не планировал вообще, вот. Иногда мы планируем. Я планировал тюрьму. Я уже готовился к этому, на, к суду, там, все, как, что. Мои друзья сидели уже в тюрьме за Христа. Я так хотел тоже, знаете, потому что у меня другого пути не было. Они готовили меня - следователь поехал туда, все, и тут я такой, такой, и они все такие, и думаю, давай буду тоже трудиться.

Подходит один, я говорю, садись. "Почему ты здесь служишь? Он говорит, нормально все, я попал сюда, туда, вот.

Потом отходит от меня, через минуту налетает на меня с кулаками, знаете, не бьёт конечно,

но только вот так на меня и всякого, что у него там есть, злоба, выливает все на меня, знаете. да.

Я то посмотрел на эту все. Смотрю, что там, ну такая обстановка, нигде же вот этих углов нету, нигде ручек нету. В туалете только в стене отверстие и веревочка дернул и тогда только потом смывается, то есть, нигде ничего, не могли себе какого-то вреда сделать, знаете, там толкнуть, чтобы ты мог угольком, головой, так все предусмотрено, да.

Беседовал с одним человеком - 15 лет лежит. Прокурил себе руки, кости видно даже, то есть такая.

Я так решил в своем сердце. Не буду, забастовка, не буду даже кушать, откажусь от пиши, знаете, такой внутренний протест и я, вы знаете, никогда этого не забуду.

Я встал возле окна и вдруг я слышу голос: "Ты же в тюрьму хотел и ты же хотел и ты не можешь за имя Господа здесь побыть. Ну. Я точно не помню, как вот. И вы знаете, это настолько меня сразило, мою внутренность, что я покраснел от стыда перед Богом. Я сказал: "Господи, прости мне за это. Прости меня за это. Я буду здесь столько сколько ты мне назначил. Так я сказал перед Богом. И как я смирился, сразу обед, знаете, обед, пригласили меня на обед. Я пообедал и слышу голос:

"Ярощук!

"Я!

"Вас переводят в другое помещение.

Знаете. И перевели меня в буйное помещение, тоже буйное, новый корпус, новый корпус.

И я очень был рад, очень. Обстановка другая, знаете, хотя люди такие же, но обстановка другая. Там очень была ужасная обстановка. И дали мне кровать возле стенки и я лег, только лег, Осмо, только лег, открываются двери, заходят шесть (6) человек больных.

Первый из них актер, тоже больной, псих, на почве каких-то переживаний сатана приступил к нему, потом я узнал, когда я с ним познакомился я узнал, как это дело было. Они меня первый раз видят. Вот я только зашел к ним в корпус, он идет ко мне и говорит:

И так Осмо, я там пролежал пятьдесят четыре (54) дня. Пятьдесят четыре дня. Моя ошибка была в том, что не позвонил моим родителям и ничего не сказал об этом. Они бы меня поддержали. Мне было бы легче там переживать. А я как-то не хотел их расстраивать, и все это дело, эти пятьдесят четыре (54) дня, первый посетитель это был следователь, который приехал с Украины, с папкой, документы. Я его так обнял, как своего родного брата. Настолько я соскучился по своим, он же был там, знаете, и когда он все рассказал, где он был, что. Меня не интересовало то, что он хочет меня посадить, а я просто, я обнял его как родного человека.

И у меня были, у меня были там такие серьезные моменты. Да. Были хорошие друзья.

Полковник Орлов был заведующий военного госпиталя, мы с ним познакомились, когда я шел по коридору и меня, я так взял руку, так и дул руку, а он: Что сыночек у тебя,

такой нежный голос, отцовский, знаете, У тебя сердце, да? Я говорю - я еще не успел сказать, а он только взял за руку, пульс пощупал, говорит: Но у тебя сердце все хорошо, да. Я с ним много беседовал. Он говорит: Валерий, я бы сейчас Бога, Богу служил, Иисусу, но у меня партийный билет в кармане. Я не могу это.

Со мной лежали с научно-исследовательского института люди, знаете, с которыми я подружил.

Я видел как все-таки над людьми издеваются.

Дают им укол сульфасин - человек плачет целый день; дают какой-то другой укол - смеется целый день; дают третий укол - стоит целый день человек на одном месте и смотрит на одну точку. Понимаете?

И мне сначала ничего не давали. Я был как бы сказать, ну, всегда ходил к знакомым, помогал на кухне, все, а потом вызвала меня врач, говорит, должен пройти курс лечения. Я говорю:

"Так я же не больной

"А чего ты здесь?

Я говорю: "Я откажусь.

"Твое право. У нас есть такая бригада которая в этом плане работает: принудлечение. Ты там не откажешь. Там тебя хватают, держат и сделают с тобой все, что они хотят, знаете, да.

Я говорю: Я уже все. Я бессилен.

Мне начали давать такие таблетки холопередол.

Моя нервная система, она разрушилась до такой степени что я, Осмо, ходить не мог вообще, я кушать не мог. Вот, я беру ложку - она в руках не держится. Я ее вот так вот держу, в столовой, вот так, беру, и потом помогаю, чтобы жевать пишу, знаете. Когда я лягу спать у меня такие боли были, особенно в ногах, руки еще терпимо, но ноги так болели, что мне кажется я бы с удовольствием их отрубил, знаете, чтобы этих болей не было. Такие были боли.

Да и вот эту все мне приходилось переживать. И дело.. А разум нормально. Разум, никогда я не помню, что я по другому мыслил что-то или понял, чтобы у меня помутнение какое-то идет,

этого не было, а вот в теле моем... Подойди ко мне только так и пальцем тронь - я падаю, меня нет уже. Я сильно запереживал и начал молиться. А невозможно было не пить.

Они дают тебе, ты должен был выпить, открыть рот и чтобы они там посмотрели там нету у тебя там таблетки там где-нибудь за языком, знаете.

Но потом мне Господь дал возможность, дал возможность, да такую, что я их все-таки не пил, да. Я, эта была возможность такая Богом данный. Это было дано, расположил Бог их сердца и они меня перестали проверять, вот как был, знаете, и тогда я их соберу, выплюнуть, выкину, выкинул. Такие были, били у меня случай там когда я, когда я,

Как вот Бог делает интересно. В юности моей, когда я еще учился, я посетил город Стрих.

на Львовщине. Там была сестра Даша, такая, она была как бы руководитель этой общины, потому что там она была маленькая община, но я слышал, я туда попал по той причине, что меня попросил один человек из средней Азии. Там живет мой друг, с которым я служил, поехать туда, и я поехал. И он оказался в этой церкви, да.

Эта сестра Даша она рассказала мне, что она видела однажды видение такое, что Иисус заходит с букварем в церковь. Букварь, знаете, когда русские учат, это. Она говорит: Господи, а что ты с букварем?

Он, говорит, подходит ко мне и говорит: Вот смотри. В мире буква "я" на последнем месте, а в народе моем на первом месте. И тогда Иисус обращается к народу и говорит: Кто хочет быть в Царстве Небесном?

Все, Господи. .. делать никто не хочет.

Почему?

А кто хочет переносить скорби?

Ни одна рука не поднялась.

Иисус говорит: Написано: многими скорбями надлежит вам войти в Царство Небесное.

Потом Иисус задает второй вопрос: Кто хочет иметь силу Божию?

Все, Господи, хотят.

Господь говорит: А кто хочет быть немощным на этой земле?

Никто не поднял руку.

Иисус говорит: А слово Божие говорит, что когда я немощен, тогда я силен.

То есть, силу все хотят, а вот, знаете, быть немощным никто не хочет.

И потом Иисус задает третий вопрос: Кто хочет не грешить?

Все! Господи, хотим.

Господь говорит: А кто хочет страдать плотью? Плотью.

Молчок.

Иисус говорит: Написано: Страдающий плотью перестает грешить.

И видение закончилось.

Когда она, она мне рассказала, я, знаете, любил Господа и был молод, я тогда сказал: "Я хочу Господь". Молодость, ревность, знаете. Я хочу, потому что когда она говорит, никто не поднял руку, и думал, а Иисус как это поддерживает, и на это рассчитает как бы, да, со стороны людей.

"Я, Господи, хочу. Вот так я сказал.

Но время прошло, это может быть года два прошло, я не знаю, и в больнице, вот в тут же больнице, в психбольнице, мне кажется, я утром стою однажды, подхожу к умывальнику,

и тоже такая же ситуация у меня была, как у меня была в части, знаете. Я наклонился мыться и я упал, меня как бы перерубил все понимаете, и меня то же отнесли, положили или уже повели, я уже не помню, положили и у меня такие боли, что я, знаете, я - "Господи исцели меня, Господи исцели меня. И вот тогда я услышал вот этот голос: "А ты же говорил, понимаешь, "Ты же говорил, что ты хочешь страдать плотью.

В тот момент, это же представьте, я говорил это два года где-то назад а то и больше, когда я сам лично Господу говорил это. И мне тоже опять так стыдно стало. И я сказал: Господи прости.

Хорошо, как ты ведешь, так я буду.

И когда я смирился, вот, когда я смирился, поблагодарил Господа и тогда Господь меня поднял. Такие вещи я испытал в жизни. И там, Осмо, полежал пятьдесят четыре (54) дня.

Оказывается, если ты попадешь психиатру, то вот тот, что ты говоришь, это то уже первый признак, что ты больной человек. Понимаете, потому что здоровых людей, по ихнему принципу, не направляют психиатру. В советское время это было. А я ему все, знаете. И у меня есть история болезни оттуда, у меня есть еще она до сих пор, и там, когда они все написали, и там написали что много высказываний и цитат из книг. Я им приводил за Пушкина, за того, за ученого того, знаете, и вот все это они записали, они читают что это болезнь и они дали мне статью "скизофреника". Неизлечимая, неизлечимая болезнь и перекрыли мне все дороги. Не работать, Осмо, не учиться нигде не мог. А когда эта комиссия была у меня, значит, я им начал рассказывать, как меня Бог - я уже теперь там пролежал я уже немного понял что это за врачи, как с ними нужно общаться.

Я думаю, давай я факт, так буду. И я факт, как меня Бог поднял, вот, с болезни, как я пробил кабель шесть тысяч вольт, меня Господь сохранил, куда ты от этого денешься, знаете. И один там сидит, говорит, да, мы тут ничего не можем сказать, мы видим, что над тобой была Божья охрана. Вот такое сказали. И сделали мне такое заключение.

Такое заключение сделали. И значит, когда я приехал в часть, никто не знал, где я. Только вот этот солдат один, который и то именно был приказ, который меня он возил, прапорщик.

И когда я, первым, что я хотел встретиться, с этим командиром, который мне все долаживал и говорил, что обязательно будет суд. Я его нашел у его в мастерской. Когда я его увидел, мы

обнялись как братья, знаете, и он говорит:

"Валера, где ты был?

Я говорю: "Я еду домой.

"Как домой

"Домой.

И он так начал смеяться, он здоровый был, живот такой, знаете, он так начал смеяться, хохотать, рот как отрыл, он такой был смешной, что я с него смеялся не мог, посмотрю на него, он такой смешной, что он смеется с них, и я смеюсь с него, знаете.

Он настолько радовался, что вот действительно это все случилось.

Я говорю, Ну, вы же говорили, что Бог не может так сделать. А видите, как Бог сделал.

Я только выхожу, идет замполит части, майор, который меня, вот, знаете хуже всех он меня клеймил, позорил, значит, на одной учебной, этой, на одних политзанятиях, значит, говорил, военный, руководитель, майор, тоже да, говорил: Ну вот, говорит, мы конечно должны изучать военное дело, чтобы защищать родину и так дальше и так дальше,

а то, говорит, Яровщук сказал, что если мы будем надеяться на Бога, то нам не надо никого оружия, ангелы прилетят и нас всех защитят. И все хо-хо-хо-хо,

Но я то эму так говорил, но не так говорил, как именно он все это дело передал, знаете. А я говорил, что если бы мы все были верующие, то конечно Бог нас хранил, так, да.

Вот этот майор он меня сильно меня везде позорил, да. И я только вышел от этого, и смотрю, он идет. "Яровщук! Я думаю, вот это да. Так не хотел попадаться ему. Иди сюда!

Я думаю, сейчас опять будет. Берет, меня ведет за угол в здание казарма.

Я думаю, сейчас даст, думаю, сейчас будет бить, знаете, зачем он меня туда ведет?

Он меня завел, никого нету, подает мне руку и говорит: Валерий, молодец, что ты устоял, поздравляю. Осмо, у меня был шок.

"Слава Богу.

У меня был шок. Я, мне кажется, вот это что как будто сам ангел через него, сам Бог через него, да, потому что я не ожидал такого от таких людей. Оказывается, они в сердце то другое имеют, а на устах другое совершенно.

И у них спор произошел. Эти ребята, которым меня поручили вести домой, один прапорщик, один солдат, сержант, они все это дело поняли сразу,

сообразили, значит, это. У них, как мне уже потом передали, сразу их консилиум собрался и военный врач местный им говорит, я же вам говорил, не трогайте его, дайте ему дослужить. Он хороший парень. Зачем вы его? Они, нет, мы его посадим, все.

А теперь когда, они же не могу пойти против, против комиссии военной, знаете.

Эти ребята требуют - в этом документе, у меня, который есть, там написано: Нуждается в двух сопровождатых, в купированном вагоне. Начальник штаба говорит: Не дам купированный вагон, билеты. А эти солдаты говорят: Мы не поедем, тут, говорит, черное по белому, написано. Ну и говорит: ну и купированный вагон, мы должны ехать с этим человеком. Потом купе они мне все это дело рассказали какая у них была война там. Знайте, они сражались

И один был случай, но это перед судом, перед больницей. Вдруг вызывают меня в зал, там клуб местный, я захожу - это очень, очень важно, очень интересно - я захожу, а там сидит один солдат, директор школы был на гражданке и больше никого. Я думаю, интересно, ничего со мной не говорит и просто сидит. И раз вошли другие люди, зал большой был,

поставили стол по середине, поставили там квас и три стакана по моему поставили.

И смотрю люди приходят, солдаты, то есть ни одного солдата не было, все политработники пришли, весь штаб пришел, знаете, все в звездах - лейтенанты, прапорщики, майоры, вот это все и все женщины, которые были работниками в этом штабе. Полный зал собрался.

Я ничего не понимаю, ничего не понимаю, но только помолился, чтобы Господь

Что же будем делать, судить, вряд ли здесь судят.

Потом заходит такой капитан, Дошковский был, да, седой и, с одним гражданским человеком, приятным человеком, такой, с красивым видом.

Они сели туда, наперед, и говорят:

Валерий, проходи сюда, туда, в центр.

Я ничего не понимаю, я прошел, сел, такая, такой почет для меня, хе-хе-хе, с этими людьми

я смотрю на зал. Встает этот гражданский и говорит: Я - говорит - кандидат философских наук, корреспондент газеты Правда, господин или как он сказал товарищ, Чертков, как сейчас его помню, Меня, говорит, пригласили сюда к вам в часть по причине того, что у вас служит такой-то человек, Валерий Яровщук, и о нем хорошее свидетельство, что он очень хороший солдат, трудится все, но у него есть такие неправильные направления.

И я как бывший православный священник - бывший православный священник, - сведущ со Священным писаний, хочу пробовать разубедить его и направить его".

Он говорит потому что когда он начал выходить с себя, показывать что оно и говорит: Наш патриарх на войне завоевал звание подполковника, а ты говоришь, хочешь спрятаться за нашими спинами, он говорит. Но я говорю, Товарищ Свертков, вы человек сведущ в писаний, значит в Библии, приводите мне такой пример: патриарх. Ну, вы же знаете, где он служит, как, что церковь, православный, как там служение все, я же не из православных, знаете, а как же этот апостол Павел говорит "Бог не живет в рукотворенных храмах и не требует служения рук человеческих. Как вы ответите на этот вопрос?

И он не выдерживает, соскочил с кафедры, со своего места и говорит: "Все, Бесполезно", и уходит. А ему говорят: "Подожди, подожди! Давайте мы сделаем перерыв. Перерыв сделаем.

"Не надо, бесполезно!

И ушел.

Я был настолько рад, Осмо, я был настолько рад, что победа, знаете, победа была за мной

Я молод, я восемнадцать лет или там девятнадцать, я уже не помню. Такой человек, я же вырос в деревне, у меня нету таких так сказать, даже речь моя простая, я не мог с ними говорить на ихнем уровне. Но Бог мне дал победить, это для меня было все.

И потом, значит, пришли военные и сразу вокруг стола и сильно со мной ругались. Я помню, один такой седой капитан говорит: Будешь ты помнить нашу, мою седую голову, будешь ты помнить, что мы тебя хотели спасти, мы тебя увещевали. Они все это сделали до суда, что может быть как-нибудь спасут меня. Да, вот это я очень хорошо помню.

И потом уже и больница и после больницы вот такой финиш. И они мне сделали так, что я, Осмо, не мог нигде, я два года куда я ни пойду учиться, я же хотел, я же хотел

хотел очень быть шофером, то есть выучить ездить как другие на мотоцикле, радио, хотел радиотелемастером, то есть, быть этим специалистом, да. То есть, были у меня свои желания поступить туда, туда, туда, хотя бы такие для жизни приобрести профессию.

Никуда, только посмотрят: "исключен с воинского учета", все, по какой-то статье

скизофрения, неизлечимая болезнь. Я так приуныл, я: Ну Господи, что же будет дальше, да.

И один директор консервного завода все-таки принял меня рабочим в гараж, еврей Вальдман,

Я поработал там ну неделю две, поработал и начал там свидетельствовать сразу всем, естественно, о Боге, знаете.

Вызывают меня. "Яровщук, что же такой? Ты что там? Проповедуешь?

Я говорю: "Ну как же, спрашивают, я говорю.

"Дай слово, что ты не будешь больше этого делать.

Я говорю, "Но я не могу дать такого слова, потому что меня спрашивают я должен сказать.

"Аха, окей, ты уволен.

Единственно, да, и я не знал больше, что делать.

И потом как раз Господь дал мне мысль поехать обратно туда в Среднюю Азию и я уехал туда.

Я приехал, там. за Ташкентом тоже жили мои друзья, и там уже проще было, там, знаете, устроить, никто там не проверял, много знакомств было, в больницах, все.

"Вот я привел.

А главврач говорит: "Электрика?

Говорит: "Да.

"Хорошо, принимайте! Дал указание: "Принимайте, принимайте.

А я потом говорю, "Боря, а зачем ты так сказал? Я же не электрик.

Он говорит: "А я что повара привел туда, говорит. Через месяц может быть, Осмо, мне Господь дал освоить все там, знаете, все. Я выучился, потом я там работал техником по медицинской аппаратуре, выучился. Я работал инженером по технике безопасности там же, обслуживал четыре районных больницы, десять промтоварных магазинов, всем братьям проходил комиссии без их присутствия.

Все знакомые так сказать, все доверяли, все в общем я был в шоке когда Господь это все мне делал.

"Слава Богу.

А когда я приехал в Эстонию, когда приехал в Эстонию, вот как, как там, - а, там я выучился на все, что я хотел, то я и получил. Знаете?

А Эстония была другая страна, цивилизованная страна. Вот это, знаете. И там невозможно было с этими документами. Там меня никто никогда не спросил, все как бы доверили, верили, видят, разумный парень, все работает, но перед тем, когда уезжал в 78-ом году, вдруг меня вызывают в военкомат. Никогда не вызывали, то есть, я исключен от воинского учета. Я просто хочу вам показать ну, Бога, вот если ты где-то отстоишь какое-то дело за имя Господа, да, то Господь что раз и да и больше отдаст, воздаст, знаете.

Как Иисус сказал ученикам: "И в этой жизни будете, и там будете. Помните такое?"

"Да, помню.

Вдруг вызывают меня в воинскую часть - я еще это вам скажу - в военкомат. Я думаю: Как так? Пойти им сказать, что меня не вызывайте.

Но я понял, нельзя открывать ничего что у тебя есть. Знаете? Пойдешь и портишь дело.

Думаю, будет так, как Господь ведет, так я буду идти. Меня вызвали с теми, кого готовят к срочной службе, то есть это чудеса, знаете, с молодыми парнями и мы все, да дали мне лист, проходной лист, здесь все врачи нужно было пройти, а вот здесь история моей болезни и там же все написано что снят с воинского учета, знаете? И я в какой кабинет не зайду, они, значит, так: "Все нормально? "Да, все нормально, все проверено, туда-сюда, здоров, здоров, здоров.

Остался один врач, мой психиатр, пройти. И так получилось что все прошли, а я как бы последний; никогда я там не первый, последний. Я прихожу к ее кабинету, ее нету. Я стою возле кабинета вот так. Она там где-то задержалась, прибегает,

"Ой, извините, извините. Давайте.

Так, туда не смотрит.

"Как вы себя чувствуете?

Я говорю: "Прекрасно.

"Голова не болит, не кружится?

"Нет ничего

"Здоров.

Когда я прихожу в комиссию, они мне говорят: Ничего не понимаю. Тут исключен от воинского учета, а здесь годен к строевой службе

Хм, говорит, ничего не понимаю. Но Казахстан есть Казахстан.

И они ставят мне в этом военном билете ставят такую печать - у меня до сих пор она есть -"Годен к строевой службе"

"Вы можете представить?

"Да

А когда я приезжаю сюда, я потом понял. Ровно там может быть через полгода я вынужден уезжать сюда. Так случилось. Или через год. Когда я приезжаю в эту цивилизованную страну, знаете, иду уже, думаю я уже такой герой, знаете, думая, Слава Богу, у меня есть печать, знаете, что я годен к строевой службе, устроился сюда на завод СПК и прихожу к врачу, как комиссию надо обязательном порядке проходить, сидит врач, говорит:

"А где у тебя, у тебя же статья, ты же не можешь?

Я говорю: "Она снята.

Она говорит: "Где?

Я говорю: "Здесь.

Он говорит: "Нет. Такая статья не снимается, это что-то не то. Приходи завтра, будем разбираться, он говорит.

Вот тогда понял, что это, для чего этого штампа поставили. Что это все как бы по указанию только Божьему. Я.. Этим нигде нельзя афицировать, потому что его могут просто аннулировать, и все, знаете? И я тогда стал умнее. Я в другую поликлинику, в Йыхви, сюда, прихожу на комиссию, сидит молодая девушка.

Она говорит: "У вас же статья,

Я говорю: "Она снята.

"А где?

Я говорю: "Вот здесь.

Она: "Ах, да, да.

Раз - (звук как будто она тут подписывает документ) - то есть, попадаешь на опытного, убегай; попадаешь на неопытного, получаешь.

И так я бегал с этим красным билетом пока не разрушился Советский Союз. Знаете.

Всегда меня Господь вел, всегда я был в страхе и всегда иду с молитвой "Господи, помоги, Господи помоги". Не увидят, не раскопают дело - очень хорошо, а если бы не было этой печаточки, то здесь никто бы меня не принял никогда на работу и даже прописки не было. Такие дела, Осмо.

А, ну расскажи еще, как оно было на мотоцикле, то есть, выехал из Таджикистана..

Да, мы с братом Петром Сорокой, да, решили - я такой был человек отчаянный вообще, смелый в этом плане, для меня не существует, было бы дорога нам куда-нибудь на Марс, я туда бы попробовал бы ехать. Такой у меня всегда, всегда есть, это, и мы так решили поехать своим ходом. И я уже говорил на собрании, Осмо, что настолько я полюбил эту страну по той причине что она соответствовала библейскому, этому, ну как это называется, библейской местности где жили Авраам, знаете, Палестина, Исаак, Яков, стада ихнии, да, пустыни

Таджикистан?

Узбекистан.

Узбекистан, да Узбекистан.

Вот это очень привлекало, я даже просил у Бога вот этого, чтоб быть в таких местах и однажды мне даже Господь сон показал за одного пророка, Иона, за Иона пророка, я видел такое сновидение, знаете, когда был Иона пророк, пророк Иона, и как он проповедовал, ходил, и мне вот это сильно привлекало. Я порой на мотоцикле сяду, еду в пустыню, когда тяжело было, я целый день сижу в пустыне. Целый день. Сам один с Богом. Так я любил эту пустыню.

Когда я, я работал, мы возили на большой машине, восемнадцать (18) метров машина, возили в пустыне для овец сено в тюках таких. Знаете?

Ухм.

По пустыне дорог нету, вообще дорог нету, только стоят стрелочки и ты едешь, такое направление, стоит столбик, стрелка показано, туда езжай. Вот ты и езжаешь, и так можешь и где-то заблудиться и все, пока ты не доехал до второго указателя такого, вот, палочка стоит, и вот так. Вот так. Пустыня.

Шестьдесят восемь (68) по моему градусов на солнце, то есть, босыми ногами ты стать не можешь на песок. Вода в машине догревает- нагревается до кипения почты, знаете.

Яйцо можно было сварить в песке. Ремонтировать машину невозможно, сначала инструмент в воду. Вот, я возил туда, когда приезжаю, под горы Кинтаузские, горы, вот там эти юрты стоят, узбекские, казахские и там, это для меня был, самое прекрасное было, потому что я знал, что там Авраам жил, такие шатры, знаете, всегда загляну, всегда посмотрю, вот такая простота очень сильно привлекала.

И мы решили через всю пустыню, значит, двенадцать тысяч километров проделали с Ташкента сюда в Эстонию.

Проезжали значит через реку - по моему Амур, да, или Себер, или даже

через две реки на паром, на пароме, через Афганской границ, через Иранской, возле иракской границы мы проезжали, да, значит, такие были ураганы, что асфальтную дорогу вот переметал песок как снег, то есть такие, и приехали мы на Каспийском море какой город там?

Махачкала?

Нет, нет, нет. Не Махачкала а этот, как он… Баку. Нет, с другой стороны Баку а с другой, какой город с другой?

Ну я думаю, что Махачкала на другой стороне

Да?

Баку на западной стороне.

А вот так, да?

Да, но там есть и другие города, так что я не знаю.

В какой то другой город. Кисловодск, Кисловодск? Надо посмотреть

Неважно.

Вот такие были ситуации

Ну и конечно мое неправильное наверно было решение взять на стекле, на мотоцикле, на "Яве" написать транзит Таллинн - Ташкент. Это интересно для молодых, но для Бога это вероятно было неинтересно, знаете. Смирения не было, потому что полиция честь отдавала. Если вот так едем, полиция стоит, и вот так: (показывает). Смотрит: Транзит Ташкент - Таллинн. Знаете. Богу это не очень понравилось и мы по берегу ехали побережье Черного моря и вы знаете, как нас Господь сохранил. Поворот, и на этом повороте кто-то разлил масло. Масло.

Ухм.

И когда - я был за рулем - и когда я, значит, вот так повернул, я, сразу мотоцикл там зашел,

если была встречная, нас бы не было, но скорость была большая и мы, и мы вот так прокатились через всю дорогу. Господь нас спас конечно, но стекло мы разбили, еще

что-то немножко, у нас было багаж - багаж, палатка и канистры с бензином, потому что в пустыне, надо же было запас брать, знаете, вот и, я не помню они полны или неполные, они нас тоже спасли как бы, я только руку ранил, Петя ногу немножко, да потому что всегда же мы палатку открывали, спали.

Ну и тогда мы покаялись конечно, покаялись, так все. Так произошло.

"Сняли вывеску..

"Сняли конечно, сняли вывеску и я купил сверло и эту леску купил и сверлили и я сшил это стекло, потому что без стекла опасно ехать. Сшил.

"Да, да.

Зашил. Потом на Краснодаре купили коляску мы. Да и наш, наш путь быль я не помню столько дней, сколько дней, я уже не помню надо у Петю просить, он знает лучше, да, и таким образом мы проделали такой путь двенадцать тысяч (12000) километров. Испытали, конечно, всего на этой дороге, но осталось это в памяти тоже как хороший …

"Да. Это очень интересно когда Господу угодно то-то

"Истинно так. Истинно так. Я так понял что там допускать гордость нельзя. Господь наказал но и сохранил. Мы могли бы конечно разбиться.

Никто не знал. Родителям никто не сказал; я не говорил родителям что мы уехали, потому что мама сильно переживала бы, вы знаете.

Мы приехали тогда, когда уже приехали. Тогда был для всех был шок. Как так сколько километров молодые парни приехали. Знаете.

Хорошо, но об остальном, остальном потом.